Какой реакции мира на подрыв Россией Каховской ГЭС следует ожидать и в чем она может выражаться, в интервью Week News рассказал бывший министр иностранных дел Украины Павел Климкин.
— То, что произошло на Каховской ГЭС, называют беспрецедентным терактом со стороны российских оккупантов. Его последствия мы будем иметь десятилетия еще. Видел от канцлера Германии Олафа Шольца заявление о том, что катастрофа на Каховской ГЭС — это новое измерение конфликта. Это, конечно, еще большая эскалация, новый уровень. А возможен ли новый уровень поддержки, как вы думаете?
— Конечно. Вы привели реакцию Шольца. Она, как по мне, наиболее показательна и, если хотите, наиболее удачна. Я не всегда пытаюсь восхвалять немцев за то, что они делают, хотя должное им стоит отдать, но здесь Шольц схватил доминирующую эмоцию. Это именно новое измерение.
Это однозначно желание России сейчас поднимать ставки. Посмотрите, это касается не только Каховской ГЭС. Это касается одновременно проектирования угрозы для ЗАЭС. Это касается игры и манипуляции России вокруг зерновых договоренностей и многого другого.
Для меня очень важно в реакции мира не то, как будут реагировать наши друзья, хотя их поддержка для нас ключевая, а как будет реагировать незападный мир. Здесь мы должны очень плотно поработать.
Для меня, например, очень важно, что скажет спикер китайского МИДа, что скажут представители крупных незападных стран. И очень важно, чтобы они не просто понимали, что происходит, а понимали, что это фундаментальная угроза для них. Сейчас должен быть новый всплеск дискуссий об угрозах критической инфраструктуре.
Помните, когда произошли взрывы на Северных потоках? Тогда это было только прелюдией, как сейчас нам уже понятно. И это означает, что ящик Пандоры открыт и могут быть атаки на любую критическую инфраструктуру, влияющую на наше существование и наш образ жизни.
Когда-то, когда мы председательствовали в Совете безопасности [ООН] в 2016 году. Мы пробили резолюцию об угрозах критической инфраструктуре. Тогда ее даже Россия съела. Кстати, до сих пор не понимаю почему. Но я считаю, что у нас есть сейчас и моральное, и политическое право возглавить эту борьбу за устойчивость критической инфраструктуры.
- Без упоминания о России. В ООН отреагировали на подрыв Каховской ГЭС
- Украина ответила на пост ООН о русском языке после подрыва РФ Каховской ГЭС очень меткой фотожабой
И, конечно, нам сейчас очень важно говорить не только о дальнейшей эскалации санкций. Нам важно, чтобы снова началась дискуссия о признании России или страной-террористом, или страной — спонсором терроризма — есть юридические нюансы, но на самом деле это не критично. Важно, чтобы мы снова начали эту дискуссию именно сейчас, поскольку сущность России и как режима, и как страны сейчас должна быть понятна для всех.
— А есть ли у вас сомнения относительно того, что китайский МИД будет повторять то, что говорит российская пропаганда: «Это украинцы взорвали» или, возможно, «не все так однозначно»? Как эту карту может сейчас разыграть Россия уже почти через полтора года после начала широкомасштабной агрессии?
.coronavirus_subscribe.black-style, .coronavirus_subscribe.black-style
.collection_form__container{background:#262626;color:#fff}
.updated-style{box-shadow:0px 4px 4px 0px rgba(0, 0, 0, 0.25)}.updated-style .bn.bn-primary.bn-block{box-shadow:0px 4px 4px 0px rgba(0, 0, 0, 0.25)}.updated-style
.collection_form__main__subtitle{line-height:1.2;font-size:13px}.updated-style
.collection_form__main__title{margin-bottom:15px;font-family:’Noto Serif’}.updated-style
.collection_form__form{margin-top:15px}.updated-style .collection_form__not_subscribed,.collection_form__subscribed{min-width:auto}
— Конечно, может разыгрывать. Причем будет разыгрывать не только в незападном мире, будет разыгрывать и в западном. Будет говорить: «А видите, есть взаимные обвинения, кто и для чего это сделал». Начнутся вбросы: «А кому это выгодно». Будут пытаться как-то объяснить, что это вроде бы выгодно здесь, а здесь — вроде бы выгодно там. То есть вроде бы ситуация 50 на 50, и здесь еще нужно поговорить.
Я думаю, китайцы, кстати, тоже вылезут с чем-то очень размазанным. Но посмотрим.
Для них ядерная и экологическая безопасность — это вопросы, по которым компромиссы на самом деле не желательны. У них есть свои очень простые вызовы. И для китайцев это новый шанс. Они прекрасно понимают, что свои усилия они не начнут с политического измерения и им это не нужно. Они хотят находиться над процессом. А вот в вопросах экологии, гуманитарных вопросах: а почему бы сейчас не использовать момент и не вмешаться? Так что ждем.
— Йенс Столтенберг, генсекретарь НАТО, также признал, насколько велика эта катастрофа. Как вы думаете, может ли быть аргумент такой техногенной катастрофы для нас действенным на июльском саммите НАТО в Вильнюсе? Или это не может повлиять?
— 100%. И не только в привязке к Вильнюсу. То есть саммит саммитом. Это, конечно, очень важно. Но то, что критическая инфраструктура под угрозой, то, что жизнь под угрозой, само функционирование жизненного цикла под угрозой, может и нужно привести к дискуссии: а не нужно ли нам размещать подразделения НАТО в виде миссии по поддержке человечности и функционирования инфраструктуры? Будет ли это НАТОвская реальность? Будет ли это ЕСовское измерение? Будет ли это какое-то другое измерение? Такие дискуссии сейчас однозначно оживятся.